Стучите, и вам откроют
Очень много всего произошло за октябрь месяц) Я как-то даже не успевала что-либо записывать... Но это, наверно, даже хорошо, когда жизнь не оставляет времени на рефлексии и прочее, прочее.
Удивительное дело, когда на сцене всего 4 человека, но при этом ощущается абсолютная самодостаточность происходящего. И никакой массовки из 120 человек не нужно.
Двое сидят в полу-машине, полу-радио, которая выглядит как неудачный рисунок детсадовца, а на сцене два микрофона, такие ретро-микрофоны, блестящие, хромированные, на длинных ногах. И когда говорящий подходит к ним и как-то очень нежно обхватывает пальцами стойку на него подает свет. И рассказчик стоит в этом ореоле, разговаривает с залом и против воли в голове возникают ассоциации с чем-то камерным, возможно, со старым театром, с конферансье, выходящим из-за кулис)
Автомобильные истории, которые не всегда связаны с дорогой, удивительным образом переплетаются с музыкальным сопровождением в лице солистки Nouvelle Vague Жени Любич и гитариста, чьего имени я не запомнила. Где грустные лирические напевы о любви, сменяются песнями про русскую девчонку с водкой в крови, которая катается на буром медведе (с)
Это был зеленый, как сказал Алекс, спектакль, последний на этой сцене, поэтому не все будет идти по написанному сценарию.
Знаете, мне всегда особо остро ощущалось, что за каждой байкой, историей, рассказом стоит живой человек. Что все озвученное, это не только слова, это чья-то жизнь. Кто-то плакал и смеялся, кто-то смущенно молчал и вздрагивал от страха, кто-то переживал все это. Поэтому слушая монологи артистов со сцены, я не могла не радоваться и не грустить вместе с ними, не могла не сопереживать. Миша Козырев веселил от души, он носил почетный колпак шута на этом выступлении и зал хохатал ВМЕСТЕ с ним, Алекс Дубас примерил маску лирика, этакого шекспировского персонажа, который задает много вопросов, на которые никто, кроме него самого, не сможет дать ответ.
Вспомнили детство, выяснили откуда берутся дети и как нехорошо обманывать)
Задались вопросом о смерти и как объяснить ребенку, что нас всех однажды не станет.
Осветили особенности культуры экзотических стран и получили прекрасный совет от Камиля Ларина)
Узнали об удивительной девушке Марии, о первом мнении и музах, которые очень редко, но все же встречаются в нашей безумной жизни.
Говорили о музыке и группе Queen, церкви на Рублевке, Березовском и Puff Daddy)
Узнали, что слова "Ингеборга Дапкунайте" и "порно" могут стоять рядом в предложении)
Слушали чужие мысли...
Сестра, в отличие от меня, любит движение на сцене, я вполне могу воспроизвести его в собственной голове, особенно когда для этого дают благодатную почву. Вспыхивающая красными огнями стоп-сигналов лента МКАДа, тихое море и закатное солнце, снегопад...
и что-то внутри дрожит.
В Испании сейчас осень, не сезон. Нет толп туристов, которые заполонили бы все вокруг. На главной площади стоит памятник Сальвадору Дали, знаете, такой, с лихо закрученными вверх усами, словно это антеннки и он принимает сигнал из космоса, и, что странно, указывает пальцем куда-то себе под ноги. Там же есть тихая сонная кафешка, где клюющий носом полицейский отвечает на вопросы какой-то дамы: "Si. Si." и снова клюет носом. За дальним столиком сидит какой-то пожилой человек с сегодняшней газетой в руках и читает передовицу. Все мерно и очень плавно. Вдруг глаз цепляется за какое-то движение на площади, по ней идет хрупкая девушка, но как-то странно, словно Джек-Воробей. Мимо нее проносятся несколько подростков на скутерах и она ломано отступает от них. На ней дутая куртка, легкая летящая юбка и угги, а в волосы вплетены ярко оранжевые ленты. Она заходит в кафе, и я могу разглядеть ее лицо, оно все в морщинах, глубоких, резких. В руках у нее корзина, в которую пекарь положил два багета. Она проходит своей рваной походкой по кафе и идет дальше. Это местная сумасшедшая, Мария - как сказали мне местные. В любом городе есть своя сумасшедшая. Вечером я прогуливался по берегу моря и услышал музыку, старую музыку, которую мало кто помнит и пошел на звук. Из расселины между скал вышел парень в майке и трусах. Это я так подумал, приблизившись, оказалось, что он абсолютно голый, а это татуировки. Вот такая одноразовая шутка на всю жизнь. Он рассказал, что здесь находится одна из самых старых общин хиппи и пригласил присоединится к празднику. Играла музыка, да и ром был дешевый. И вдруг я увидел на танцполе девушку, которая удивительно двигалась, отточено, выразительно, идеально, она сама была идеальной. Мария. Городская сумасшедшая из кафе. Это было волшебно. Я никогда не был выдающимся танцором, но не присоединится к ней не мог. И знаете, удивительное дело, я никогда в жизни так хорошо не танцевал, как на скалистом берегу рядом с Марией. И тогда я понял, что она - муза. Такая женщина, одна на миллион, рядом с которой все, что ты делаешь получается лучше. Если ты архитектор, ты создаешь уникальный макет здания, если ты программист, то пишешь идеальную программу. Я танцевал вальс, больше ни с кем я так не танцевал. Мария говорила, несвязно, странно и было понятно, что она не здесь, не в этой реальности. Она говорила: "Они. Они пить". И я нес ей воды. "Они устать. Они домой". И я сказал: "Я провожу тебя, Мария". Добравшись по ночному городу до ее дома, я собирался уйти, но Мария схватила меня за руку и не отпускала. Я зашел в темную комнату, было безумно интересно увидеть, как выглядит другой, её, мир. Мария побежала внутрь, она зажигала свечи. Вначале тускло, затем ярче их свет выхватывал из сумрака предметы. Это было концентрированное безумие. Весь пол был залит воском и в него вдавлены разные предметы: монетки, колокольчики, жуки... Почему-то в комнате было очень много жуков, они были приколоты булавками к занавескам, лежали на полках, под ногами и даже в раковине с бурой водой плавали жуки. Мария достала из вороха бумаг какую-то старую газетную вырезку и принесла ее мне, отчаянно жестикулируя. На ней была заметка о Сальвадоре Дали, и фотография, на которой он рисует маленькую обнаженную девочку. Мария показывала на себе и на девочку, и снова на себя. Боже, как я возненавидел в тот момент всех этих деятелей искусства, которые творят, а потом умирают, но за всеми их полотнами, что пылятся в музеях, стоят живые люди, настоящие, сломанные. Мария разгребла на кровати свободное место и достала бутылку чего-то мутного. "Пить"- сказала она. И мы пили почти всю ночь. Она говорила на своем непонятном языке, наверно даже не со мной. А в какой-то момент запела. Это был набор непонятных звуков, слов, фраз, но от него внутри что-то перемыкало. Я проснулся рано, умылся водой из раковины, в дверь постучали. Когда я ее открыл - на пороге стояли две бутылки молока. Я отнес их в комнату к Марии, забрал свой рюкзак и ушел. Проходя по площади, я заглянул в то самое кафе, где встретил Марию. Сонный полицейский снова отвечал "Si" той же женщине, за дальним столиком тот же старик читал передовицу, только не вчерашней, а сегодняшней газеты. Я шел дальше и меня не покидала мысль, что, как же хорошо, что эта женщина, оставшаяся навсегда девочкой-музой, родилась именно здесь, в спокойном городке на берегу моря, где ей приносят по утрам молоко, а в корзинку кладут свежий хлеб.
Мой папа очень скептически относился к популярной музыке, у него было музыкальное образование, он играл в консерватории. Я давал ему слушать Битлз, Лед Зеппелин. Он хмыкал, и говорил, что это не серьезно. И только однажды он изменил свое мнение, когда я включил ему "Богемскую рапсодию" группы Queen. Он молча, нахмурившись, дослушал. И сказал: "Вот это хорошо, но у них наверняка есть консерваторское образование". А тогда википедии не было, и я очень долго жил с уверенностью, что участники группы Queen закончили консерваторию.
Я был в Марокко и после стандартной экскурсии сказал своему экскурсоводу, его звали Эмир, чтобы он отвел меня туда, куда обычно своих туристов не водит. Он заулыбался, закивал и мы сели во внедорожник. Местом куда никого не водят, оказался рынок. Как только мы вошли в главные ворота, я понял насколько этот рынок огромен. Тянулись бесконечные ряды, причем в каждом ряду был один и тот же товар: ряд - вазы-вазы-вазы, второй - специи-специи- специи, третий - ковры-ковры-ковры и так до бесконечности. На меня неслись люди и каждый продавец пытался втюхать свой товар. Крыша над рядами была сделана из шиферных листов, и через них в проходы между рядами товаров падали лучи света. Через пять минут я начал теряться в пространстве, через десять понял что сам отсюда не выйду. Я выловил Эмира и сказал, что мы уходим. Но в одном из рядов я увидел палатку со шкурами. Не то чтобы я не люблю животных, я люблю мясо. Мы пробились к этой палатке, продавцами были два здоровых детины. Я выбрал две шкуры и начал торговаться. Когда мы сошлись на приемлемой цене, я полез в кошелек и понял, что денег не хватает. "Sorry, guys. I dont have money". Детины сильно помрачнели лицом, но тут мне на помощь пришел эмир. "Do you have credit card?" И я как дурак ляпнул "Yes". Тогда я еще думал, что Эмир на моей стороне. Ха. Он схватил шкуры, продавцы, словно куклу, подхватили меня и мы понеслись вперед, прокладывая путь через людей. Оказалось, что весь народ стекается с рядов на главную площадь в центре рынка. Мой проводник указал пальцем на противоположную сторону, где гипотетически был банкомат. И тут раздался вой. Это имам призывал всех к молитве. Все резко замерли, развернулись в сторону мечети, достали откуда-то коврики и опустились на колени. Стоял только я, один, а на груди у меня в лучах солнца сияла вот такая звезда Давида. Я хотел опустится на колени, но понял, что потом меня просто убьют. В голове звучало судорожное: "Сколько длится намаз? Сколько длится намаз?" Да, Миша, никогда ты не раздражал такое количество людей одновременно. Сколько длится намаз? С чего там начался арабо-израильский конфликт. Сколько длится намаз? Казалось, что я простоял вечность. Как потом выяснилось намаз длится минут десять. Пение прекратилось также внезапно, как и началось. Все резко встали и пошли по своим делам. И только Эмир удивленно спросил, почему у меня такая мокрая спина. Хорошо, что он не видел всех седых волос, которые у меня появились. Позже я спросил у единственного мусульманина, которого знаю, Камиля Ларина, что же надо было делать. И он ответил мне в своей манере: "Вот ты дурак! Нужно было присесть и делать вид, что завязываешь шнурки на кроссовках - завязал,развязал,завязал, развязал".
Не очень давно я перебирал старые фотографии и наткнулся на одну, где моя мама, совсем молодая девушка, прыгает с разбега в море. На ней какое-то нелепое платье в горошек, и очень счастливая улыбка. Это совсем другой человек, не похожий на мою маму настоящую или такую какой я ее помню. Это повод задуматься, увидеть что-то новое в человеке. А что останется от меня моему сыну, терабайт фотографий на жестком диске, которые у меня самого нет времени посмотреть. Он выберет наугад фото, например, где я с гитарой в кругу друзей что-то пою. Может удивится, что я оказывается умею играть, или просто не придаст этому значения. наверно я сделаю для него специальную папку, где будут какие-то очень важные моменты моей жизни и пояснения к ними, чтобы было чуточку понятнее, как все было раньше, каким был я. С возрастом родители и дети отдаляются друг от друга. С каждым годом все сильнее. И сейчас, приезжая к своей маме, я вижу, что она начала смотреть сериалы по телевизору, те, что крутят в прайм-тайм... плохие сериалы. И понимаю, что та девушка с фотографии не стала бы их смотреть. И куда она делась?
Ночью раздается телефонный звонок. Я беру трубку и слышу: «Мишенька, сделай одолжение. У меня очень важный гость завтра будет. Нужно привезти гитару. Только такую … хорошую». Я спросонья спрашиваю: «Какую гитару? шестиструнную? семи?». На что получаю прекрасный в своей наивности ответ: «Миша, ну я же в этом ничего не понимаю! Деньги не проблема, завтра утром тебе все подвезут». И гудки. И я как-то понимаю, что вариантов у меня особо и нет. Нужно сейчас, в 3 часа ночи, искать человека, который в рекордно короткие сроки сделает гитару. Хорошую гитару. Для таких форс-мажорных случаев у меня была записная книжка, где в алфавитном порядке были записаны номера телефонов знакомых артистов… гитарных дел мастер нашелся у Хавтана. Мы созвонились и он пообещал завтра предоставить готовый инструмент. Утром подъехал черный костюм, достал чемодан, в котором лежала пачка долларов, больше похожая на кирпич. Мы двинулись в мастерскую. Увидев этого деятеля, стало понятно, что чем он занимался накануне, и на что уйдет весь его гонорар. Но гитара была готова и вполне попадала под определение «хорошая». По пути в аэропорт мы заехали в музыкальный магазин и купили чехол за тысячу рублей. Кассирша выбила чек и я засунул его к гитаре. Таможенник в аэропорту, увидев кофр, ухмыльнулся.
-Это наверно какая-то очень дорогая гитара. А вы хотите вывезти ее за границу.
- Ну, что вы, – сказал я – гитара самая обычная, просто срочно нужно отвезти одному артисту на выступление.
Таможенник открыл чехол и у видел чек на тысячу рублей. Помолчали.
- Проходите на посадку.
Приземлился самолет вечером , лил дождь. В аэропорту меня встретил суровый телохранитель. Мы молча прошли к машине, молча сели и ехали минут тридцать, не проронив не слова. Пока у него не зазвонил мобильный. Рингтоном стояла главная тема из «Крестного отца». Мне стали закрадываться нехорошие подозрения, что гитару я везу местному мафиози, и если она чем-то ему не понравится, назад в Россию я не вернусь. Следующий час я провел как на иголках. Мы подъехали к огромным кованым воротам, которые бесшумно разъехались в стороны, как только мы оказались рядом. Я вышел из машины, лил дождь. Взяв чехол с гитарой, я поднимался по ступенькам особняка. На голове шляпа, по кожаному плащу стекает вода – Черт, да я же Бандерас. Desperados!
В зале был накрыт шикарный стол, за которым сидели узнаваемые, медийные люди. Во главе восседал Борис Абрамович Березовский. Он замахал мне со своего места и запричитал: «Миша! Миша! Иди сюда». Я проходил мимо собравшихся гостей: «Здравствуйте, Филипп. Здравствуй, Коля. Здравствуйте, Владимир Владимирович. Здравствуйте, Puff Daddy». Стоп. Рядом с Березовским сидел Puff Daddy собственной персоной, в белом костюме, золотыми цепями и крупным чернокожим мужчиной за спиной. «Борис Абрамович, а гитара вот ему?» - спросил я. «Ой, Миша, мне весь день пытаются объяснить кто это такой, но я так и не понял.» Я протягиваю гитару Paff Daddy и говорю: «It’s for you». На что тот, виновато улыбаясь, отвечает,: «Thank you. But I can’t play». Ну конечно он не умеет играть, он же репер! Но ситуацию спасает мужчина, маячивший за его спиной. «I can!» - говорит он и зажимает несколько простеньких аккордов. Я подсаживаюсь к Puff Daddy и спрашиваю: «Как ваш последний альбом?» И тут он просто начинает сиять и рассказывает мне все: про то, как они записывали треки, про разборки между западным и восточным побережьем, про новый концертный тур. Я был там единственным человеком, кто вообще знал, кто он такой. И вот после банкета мы стоим обнявшись на ступеньках особняка. С одной стороны Березовский, который обещает устроить для звезды какой-то невозможный концерт на Красной площади, с другой Puff Daddy. А между ними я, стою и думаю, что даже если я кому-нибудь обо всем этом расскажу, мне никто не поверит.
У ребенка обязательно возникает вопрос: а что такое смерть? папа, а ты тоже умрешь? У меня этот вопрос сформировался где-то лет в пять. И я спросил у мамы и у папы: а умрут ли они? оставят меня одного? И родители растерялись, они смущенно переглядывались и не знали, что ответить пятилетнему мне. И тут на помощь пришла бабушка. Бабушки ведь они все такие, умудренные опытом, на каждый вопрос у них всегда есть ответ. Она сказала: "Двум смертям не бывать, а одной не миновать". Мне было 5, и я не знал, что означает "миновать". Но это "НЕ бывать, НЕ миновать" - двойное отрицание - успокоило меня на какое-то время.
Сын обязательно отправься куда-нибудь на корабле, и вечером на палубе танцуй. И чтобы обязательно шел дождь. Это удивительное чувство когда вода везде: и наверху, и внизу. И очень много движения - ты двигаешься, корабль движется, море движется. Это потрясающее ощущение.
Сходите, вы не пожалеете!
13 октября мы с сестрой пошли на спектакль "МКАД" Миши Козырева и Алекса Дубаса.
ДК имени Зуева
продолжительность 1 час 30 минут без перерыва
забавные и грустные истории про людей
ДК имени Зуева
продолжительность 1 час 30 минут без перерыва
забавные и грустные истории про людей
Удивительное дело, когда на сцене всего 4 человека, но при этом ощущается абсолютная самодостаточность происходящего. И никакой массовки из 120 человек не нужно.
Двое сидят в полу-машине, полу-радио, которая выглядит как неудачный рисунок детсадовца, а на сцене два микрофона, такие ретро-микрофоны, блестящие, хромированные, на длинных ногах. И когда говорящий подходит к ним и как-то очень нежно обхватывает пальцами стойку на него подает свет. И рассказчик стоит в этом ореоле, разговаривает с залом и против воли в голове возникают ассоциации с чем-то камерным, возможно, со старым театром, с конферансье, выходящим из-за кулис)
Автомобильные истории, которые не всегда связаны с дорогой, удивительным образом переплетаются с музыкальным сопровождением в лице солистки Nouvelle Vague Жени Любич и гитариста, чьего имени я не запомнила. Где грустные лирические напевы о любви, сменяются песнями про русскую девчонку с водкой в крови, которая катается на буром медведе (с)
Это был зеленый, как сказал Алекс, спектакль, последний на этой сцене, поэтому не все будет идти по написанному сценарию.
Знаете, мне всегда особо остро ощущалось, что за каждой байкой, историей, рассказом стоит живой человек. Что все озвученное, это не только слова, это чья-то жизнь. Кто-то плакал и смеялся, кто-то смущенно молчал и вздрагивал от страха, кто-то переживал все это. Поэтому слушая монологи артистов со сцены, я не могла не радоваться и не грустить вместе с ними, не могла не сопереживать. Миша Козырев веселил от души, он носил почетный колпак шута на этом выступлении и зал хохатал ВМЕСТЕ с ним, Алекс Дубас примерил маску лирика, этакого шекспировского персонажа, который задает много вопросов, на которые никто, кроме него самого, не сможет дать ответ.
Вспомнили детство, выяснили откуда берутся дети и как нехорошо обманывать)
Задались вопросом о смерти и как объяснить ребенку, что нас всех однажды не станет.
Осветили особенности культуры экзотических стран и получили прекрасный совет от Камиля Ларина)
Узнали об удивительной девушке Марии, о первом мнении и музах, которые очень редко, но все же встречаются в нашей безумной жизни.
Говорили о музыке и группе Queen, церкви на Рублевке, Березовском и Puff Daddy)
Узнали, что слова "Ингеборга Дапкунайте" и "порно" могут стоять рядом в предложении)
Слушали чужие мысли...
Сестра, в отличие от меня, любит движение на сцене, я вполне могу воспроизвести его в собственной голове, особенно когда для этого дают благодатную почву. Вспыхивающая красными огнями стоп-сигналов лента МКАДа, тихое море и закатное солнце, снегопад...
и что-то внутри дрожит.
В Испании сейчас осень, не сезон. Нет толп туристов, которые заполонили бы все вокруг. На главной площади стоит памятник Сальвадору Дали, знаете, такой, с лихо закрученными вверх усами, словно это антеннки и он принимает сигнал из космоса, и, что странно, указывает пальцем куда-то себе под ноги. Там же есть тихая сонная кафешка, где клюющий носом полицейский отвечает на вопросы какой-то дамы: "Si. Si." и снова клюет носом. За дальним столиком сидит какой-то пожилой человек с сегодняшней газетой в руках и читает передовицу. Все мерно и очень плавно. Вдруг глаз цепляется за какое-то движение на площади, по ней идет хрупкая девушка, но как-то странно, словно Джек-Воробей. Мимо нее проносятся несколько подростков на скутерах и она ломано отступает от них. На ней дутая куртка, легкая летящая юбка и угги, а в волосы вплетены ярко оранжевые ленты. Она заходит в кафе, и я могу разглядеть ее лицо, оно все в морщинах, глубоких, резких. В руках у нее корзина, в которую пекарь положил два багета. Она проходит своей рваной походкой по кафе и идет дальше. Это местная сумасшедшая, Мария - как сказали мне местные. В любом городе есть своя сумасшедшая. Вечером я прогуливался по берегу моря и услышал музыку, старую музыку, которую мало кто помнит и пошел на звук. Из расселины между скал вышел парень в майке и трусах. Это я так подумал, приблизившись, оказалось, что он абсолютно голый, а это татуировки. Вот такая одноразовая шутка на всю жизнь. Он рассказал, что здесь находится одна из самых старых общин хиппи и пригласил присоединится к празднику. Играла музыка, да и ром был дешевый. И вдруг я увидел на танцполе девушку, которая удивительно двигалась, отточено, выразительно, идеально, она сама была идеальной. Мария. Городская сумасшедшая из кафе. Это было волшебно. Я никогда не был выдающимся танцором, но не присоединится к ней не мог. И знаете, удивительное дело, я никогда в жизни так хорошо не танцевал, как на скалистом берегу рядом с Марией. И тогда я понял, что она - муза. Такая женщина, одна на миллион, рядом с которой все, что ты делаешь получается лучше. Если ты архитектор, ты создаешь уникальный макет здания, если ты программист, то пишешь идеальную программу. Я танцевал вальс, больше ни с кем я так не танцевал. Мария говорила, несвязно, странно и было понятно, что она не здесь, не в этой реальности. Она говорила: "Они. Они пить". И я нес ей воды. "Они устать. Они домой". И я сказал: "Я провожу тебя, Мария". Добравшись по ночному городу до ее дома, я собирался уйти, но Мария схватила меня за руку и не отпускала. Я зашел в темную комнату, было безумно интересно увидеть, как выглядит другой, её, мир. Мария побежала внутрь, она зажигала свечи. Вначале тускло, затем ярче их свет выхватывал из сумрака предметы. Это было концентрированное безумие. Весь пол был залит воском и в него вдавлены разные предметы: монетки, колокольчики, жуки... Почему-то в комнате было очень много жуков, они были приколоты булавками к занавескам, лежали на полках, под ногами и даже в раковине с бурой водой плавали жуки. Мария достала из вороха бумаг какую-то старую газетную вырезку и принесла ее мне, отчаянно жестикулируя. На ней была заметка о Сальвадоре Дали, и фотография, на которой он рисует маленькую обнаженную девочку. Мария показывала на себе и на девочку, и снова на себя. Боже, как я возненавидел в тот момент всех этих деятелей искусства, которые творят, а потом умирают, но за всеми их полотнами, что пылятся в музеях, стоят живые люди, настоящие, сломанные. Мария разгребла на кровати свободное место и достала бутылку чего-то мутного. "Пить"- сказала она. И мы пили почти всю ночь. Она говорила на своем непонятном языке, наверно даже не со мной. А в какой-то момент запела. Это был набор непонятных звуков, слов, фраз, но от него внутри что-то перемыкало. Я проснулся рано, умылся водой из раковины, в дверь постучали. Когда я ее открыл - на пороге стояли две бутылки молока. Я отнес их в комнату к Марии, забрал свой рюкзак и ушел. Проходя по площади, я заглянул в то самое кафе, где встретил Марию. Сонный полицейский снова отвечал "Si" той же женщине, за дальним столиком тот же старик читал передовицу, только не вчерашней, а сегодняшней газеты. Я шел дальше и меня не покидала мысль, что, как же хорошо, что эта женщина, оставшаяся навсегда девочкой-музой, родилась именно здесь, в спокойном городке на берегу моря, где ей приносят по утрам молоко, а в корзинку кладут свежий хлеб.
Мой папа очень скептически относился к популярной музыке, у него было музыкальное образование, он играл в консерватории. Я давал ему слушать Битлз, Лед Зеппелин. Он хмыкал, и говорил, что это не серьезно. И только однажды он изменил свое мнение, когда я включил ему "Богемскую рапсодию" группы Queen. Он молча, нахмурившись, дослушал. И сказал: "Вот это хорошо, но у них наверняка есть консерваторское образование". А тогда википедии не было, и я очень долго жил с уверенностью, что участники группы Queen закончили консерваторию.
Я был в Марокко и после стандартной экскурсии сказал своему экскурсоводу, его звали Эмир, чтобы он отвел меня туда, куда обычно своих туристов не водит. Он заулыбался, закивал и мы сели во внедорожник. Местом куда никого не водят, оказался рынок. Как только мы вошли в главные ворота, я понял насколько этот рынок огромен. Тянулись бесконечные ряды, причем в каждом ряду был один и тот же товар: ряд - вазы-вазы-вазы, второй - специи-специи- специи, третий - ковры-ковры-ковры и так до бесконечности. На меня неслись люди и каждый продавец пытался втюхать свой товар. Крыша над рядами была сделана из шиферных листов, и через них в проходы между рядами товаров падали лучи света. Через пять минут я начал теряться в пространстве, через десять понял что сам отсюда не выйду. Я выловил Эмира и сказал, что мы уходим. Но в одном из рядов я увидел палатку со шкурами. Не то чтобы я не люблю животных, я люблю мясо. Мы пробились к этой палатке, продавцами были два здоровых детины. Я выбрал две шкуры и начал торговаться. Когда мы сошлись на приемлемой цене, я полез в кошелек и понял, что денег не хватает. "Sorry, guys. I dont have money". Детины сильно помрачнели лицом, но тут мне на помощь пришел эмир. "Do you have credit card?" И я как дурак ляпнул "Yes". Тогда я еще думал, что Эмир на моей стороне. Ха. Он схватил шкуры, продавцы, словно куклу, подхватили меня и мы понеслись вперед, прокладывая путь через людей. Оказалось, что весь народ стекается с рядов на главную площадь в центре рынка. Мой проводник указал пальцем на противоположную сторону, где гипотетически был банкомат. И тут раздался вой. Это имам призывал всех к молитве. Все резко замерли, развернулись в сторону мечети, достали откуда-то коврики и опустились на колени. Стоял только я, один, а на груди у меня в лучах солнца сияла вот такая звезда Давида. Я хотел опустится на колени, но понял, что потом меня просто убьют. В голове звучало судорожное: "Сколько длится намаз? Сколько длится намаз?" Да, Миша, никогда ты не раздражал такое количество людей одновременно. Сколько длится намаз? С чего там начался арабо-израильский конфликт. Сколько длится намаз? Казалось, что я простоял вечность. Как потом выяснилось намаз длится минут десять. Пение прекратилось также внезапно, как и началось. Все резко встали и пошли по своим делам. И только Эмир удивленно спросил, почему у меня такая мокрая спина. Хорошо, что он не видел всех седых волос, которые у меня появились. Позже я спросил у единственного мусульманина, которого знаю, Камиля Ларина, что же надо было делать. И он ответил мне в своей манере: "Вот ты дурак! Нужно было присесть и делать вид, что завязываешь шнурки на кроссовках - завязал,развязал,завязал, развязал".
Не очень давно я перебирал старые фотографии и наткнулся на одну, где моя мама, совсем молодая девушка, прыгает с разбега в море. На ней какое-то нелепое платье в горошек, и очень счастливая улыбка. Это совсем другой человек, не похожий на мою маму настоящую или такую какой я ее помню. Это повод задуматься, увидеть что-то новое в человеке. А что останется от меня моему сыну, терабайт фотографий на жестком диске, которые у меня самого нет времени посмотреть. Он выберет наугад фото, например, где я с гитарой в кругу друзей что-то пою. Может удивится, что я оказывается умею играть, или просто не придаст этому значения. наверно я сделаю для него специальную папку, где будут какие-то очень важные моменты моей жизни и пояснения к ними, чтобы было чуточку понятнее, как все было раньше, каким был я. С возрастом родители и дети отдаляются друг от друга. С каждым годом все сильнее. И сейчас, приезжая к своей маме, я вижу, что она начала смотреть сериалы по телевизору, те, что крутят в прайм-тайм... плохие сериалы. И понимаю, что та девушка с фотографии не стала бы их смотреть. И куда она делась?
Ночью раздается телефонный звонок. Я беру трубку и слышу: «Мишенька, сделай одолжение. У меня очень важный гость завтра будет. Нужно привезти гитару. Только такую … хорошую». Я спросонья спрашиваю: «Какую гитару? шестиструнную? семи?». На что получаю прекрасный в своей наивности ответ: «Миша, ну я же в этом ничего не понимаю! Деньги не проблема, завтра утром тебе все подвезут». И гудки. И я как-то понимаю, что вариантов у меня особо и нет. Нужно сейчас, в 3 часа ночи, искать человека, который в рекордно короткие сроки сделает гитару. Хорошую гитару. Для таких форс-мажорных случаев у меня была записная книжка, где в алфавитном порядке были записаны номера телефонов знакомых артистов… гитарных дел мастер нашелся у Хавтана. Мы созвонились и он пообещал завтра предоставить готовый инструмент. Утром подъехал черный костюм, достал чемодан, в котором лежала пачка долларов, больше похожая на кирпич. Мы двинулись в мастерскую. Увидев этого деятеля, стало понятно, что чем он занимался накануне, и на что уйдет весь его гонорар. Но гитара была готова и вполне попадала под определение «хорошая». По пути в аэропорт мы заехали в музыкальный магазин и купили чехол за тысячу рублей. Кассирша выбила чек и я засунул его к гитаре. Таможенник в аэропорту, увидев кофр, ухмыльнулся.
-Это наверно какая-то очень дорогая гитара. А вы хотите вывезти ее за границу.
- Ну, что вы, – сказал я – гитара самая обычная, просто срочно нужно отвезти одному артисту на выступление.
Таможенник открыл чехол и у видел чек на тысячу рублей. Помолчали.
- Проходите на посадку.
Приземлился самолет вечером , лил дождь. В аэропорту меня встретил суровый телохранитель. Мы молча прошли к машине, молча сели и ехали минут тридцать, не проронив не слова. Пока у него не зазвонил мобильный. Рингтоном стояла главная тема из «Крестного отца». Мне стали закрадываться нехорошие подозрения, что гитару я везу местному мафиози, и если она чем-то ему не понравится, назад в Россию я не вернусь. Следующий час я провел как на иголках. Мы подъехали к огромным кованым воротам, которые бесшумно разъехались в стороны, как только мы оказались рядом. Я вышел из машины, лил дождь. Взяв чехол с гитарой, я поднимался по ступенькам особняка. На голове шляпа, по кожаному плащу стекает вода – Черт, да я же Бандерас. Desperados!
В зале был накрыт шикарный стол, за которым сидели узнаваемые, медийные люди. Во главе восседал Борис Абрамович Березовский. Он замахал мне со своего места и запричитал: «Миша! Миша! Иди сюда». Я проходил мимо собравшихся гостей: «Здравствуйте, Филипп. Здравствуй, Коля. Здравствуйте, Владимир Владимирович. Здравствуйте, Puff Daddy». Стоп. Рядом с Березовским сидел Puff Daddy собственной персоной, в белом костюме, золотыми цепями и крупным чернокожим мужчиной за спиной. «Борис Абрамович, а гитара вот ему?» - спросил я. «Ой, Миша, мне весь день пытаются объяснить кто это такой, но я так и не понял.» Я протягиваю гитару Paff Daddy и говорю: «It’s for you». На что тот, виновато улыбаясь, отвечает,: «Thank you. But I can’t play». Ну конечно он не умеет играть, он же репер! Но ситуацию спасает мужчина, маячивший за его спиной. «I can!» - говорит он и зажимает несколько простеньких аккордов. Я подсаживаюсь к Puff Daddy и спрашиваю: «Как ваш последний альбом?» И тут он просто начинает сиять и рассказывает мне все: про то, как они записывали треки, про разборки между западным и восточным побережьем, про новый концертный тур. Я был там единственным человеком, кто вообще знал, кто он такой. И вот после банкета мы стоим обнявшись на ступеньках особняка. С одной стороны Березовский, который обещает устроить для звезды какой-то невозможный концерт на Красной площади, с другой Puff Daddy. А между ними я, стою и думаю, что даже если я кому-нибудь обо всем этом расскажу, мне никто не поверит.
У ребенка обязательно возникает вопрос: а что такое смерть? папа, а ты тоже умрешь? У меня этот вопрос сформировался где-то лет в пять. И я спросил у мамы и у папы: а умрут ли они? оставят меня одного? И родители растерялись, они смущенно переглядывались и не знали, что ответить пятилетнему мне. И тут на помощь пришла бабушка. Бабушки ведь они все такие, умудренные опытом, на каждый вопрос у них всегда есть ответ. Она сказала: "Двум смертям не бывать, а одной не миновать". Мне было 5, и я не знал, что означает "миновать". Но это "НЕ бывать, НЕ миновать" - двойное отрицание - успокоило меня на какое-то время.
Сын обязательно отправься куда-нибудь на корабле, и вечером на палубе танцуй. И чтобы обязательно шел дождь. Это удивительное чувство когда вода везде: и наверху, и внизу. И очень много движения - ты двигаешься, корабль движется, море движется. Это потрясающее ощущение.
Сходите, вы не пожалеете!