Стучите, и вам откроют
На любителя.
Идти, если можете просидеть 2 часа на пластиковом стуле)
Идти, если можете просидеть 2 часа на пластиковом стуле)
Выкупленный Кириллом Серебренниковым театр имени Н. В. Гоголя, ныне переименованный в новомодное "Гоголь-центр", место странное и крайне занимательное, где столкнулись лоб в лоб современные веяния в виде чудес техноселекции (смартфонового дерева и ползучего телевизора) с обшарпанными стенами и совковой плиткой, которой раньше облагораживали общественные туалеты. Не знаю, как там было при старой власти, не знаю, что задумывал новоиспеченный хозяин, но получился кэрролловский сюр. Здесь хромированные кофемашины прекрасно уживаются со старыми распределительными щитками, а пластиковые стулья, с криво приклееными скотчем номерами мест, и места-подушки - с высокими потолками из красного дерева. Бохо-шик, как он есть. И везде выставлена на показ кирпичная кладка, которая более уместно смотрелась бы в рок-клубе на окраине столицы.
Довольно демократичные цены в кафе не оправдали задержку спектакля на 30 минут. 30 минут - это полчаса сидения на непонятных матрасах на сквозняке, потому что пройти всю выделенную под арт-площадку территорию можно минут за 5-10.
На сцене: милиционеры в полном обмундировании - каски, резиновые дубинки, громкоговорители; металлические ограждения, ставшие не просто элементами декораций, а действующими персонажами постановки; безжалостные люминесцентные лампы; и сами отморозки.
Остросоциальные, политические, матерные.
Первую половину спектакля я не могла отделаться от мысли, что это не лихие 90-е, не новые 00-е, это то, что происходит здесь и сейчас. И поэтому задевало, щелкало по носу *смотри, смотри как есть*, передергивало порой, но отрешиться и просто наблюдать не получалось. Хотелось сказать "Бардак", но язык не поворачивался... Хотелось, чтобы был злодей, такой немного картонный, чтобы был правильный герой, не совсем Брюс Уиллис, но всех спас, чтобы началось, как в жизни, а закончилось хорошо. А вот хуй! Нет здесь хороших и плохих, нет правых и виноватых, есть обычные люди, которые делают свою работу, иногда хорошо, иногда не очень, со своими тараканами и бытовыми проблемами. Есть молодняк, с порывами и дурной энергией, которую нужно куда-то выпускать, молодняк, которым можно манипулировать, использовать в своих целях. А еще есть оружие, водка, фанатизм, неумение здраво оценивать свои силы и последствия, беспредел. И безысходность, все действие пропитано какой-то дикой безысходностью. Здесь уже ничего не исправить, жги... Вот парень тащит на собственной спине гроб отца и обращается, словно к живому: "Папа, помогай", вот он мечется в бреду после избиения сильными мира сего и шепчет: "Мама, не плачь", вот кричит, что самое ужасное уже случилось, куда еще хуже.
А вопли про Родину, которой отморозков лишили или которую они сами отвергли, резали слух. Ведь идеи, как исправить ситуацию нет, может потому что это уже невозможно, может проще все растоптать, уничтожить. И энтропия растет, система стремится к хаосу, к анархии. Вот только со временем все вновь вернется к некоей упорядоченности, чтобы после развалиться на несвязанные куски. Цикл.
В итоге: сильная вещь, неровная, порой распадающаяся на отдельные составляющие, и очень длинная. Без хэппи-энда.
Не скажу, что каждый найдет что-то свое. Не каждый, кто-то проспит все два с лишним часа, и я до сих пор не могу понять, как молодому человеку рядом со мной это удалось.
А в конце пели Цоя "Красно-желтые дни".
На подходе к гардеробу образовалась пробка в лучших традициях первопрестольной. Плохой, плохой гардероб)